W.I.T.C.H.ina - Free forum for fans

*пацталом* Фик про взрослую Вилл...депрессивный и ООС-шный...на русском, если вас это интересует =)

НАЗВАНИЕ: Runaway
АВТОР: Bat
БЕТА: нет
EMAIL: the_bat_1@mail.ru
ЖАНРЫ: POV, angst, drama
ПЕРСОНАЖИ: Вилл, Мэтт.
РЕЙТИНГ: PG-13/NC-17
ДИСКЛЕЙМЕР: все герои – не мои.
СОДЕРЖАНИЕ: Депресняк про убийцу - Вилл
СТАТУС: закончен
ОТ АВТОРА: Очередной мой депрессивный фанфик. Я знаю, может, так и бывает. Старалась писать жизненно. Мне, по крайней мере, и стиль, и идейка понравились.

Убежать.

Все время я куда-то бежала.

Но настал момент, когда бежать уже было некуда…

Я была обычной девочкой. Маленькой серой мышкой в школе, любимой дочкой – дома. Да, я помню, как мы с мамой ругались, но потом…мирились. В эти моменты я была очень счастлива. Так же мне было легко с подругами, которых я нашла вскоре после переезда. Но почему я говорю – нашла? Скорее всего, это они меня нашли. Или судьба, которая когда-то давно свела нас вместе. Это зарождалась невинная, светлая дружба. Тогда и я такой была – светлой, безгрешной девочкой.
А потом в нашей жизни произошло одно событие… мы стали Стражницами Кондракара. Постараюсь объяснить вкратце – это команда девчонок, защищающих Кондракар и решающих некоторые большие проблемы других миров. Так же мы получили силу. Способности. Магия?.. Глупо звучит, я знаю, но это была…правда. Можете мне не верить. Как хотите.
Каждая из нас получила по какой-нибудь силе. Причем мы не стали такими уж «крутыми» девчонками, как, например, Totally Spies, для которых спасать мир – обычное дело. Или, Сейлор-воины… Черт…Я уже дошла до такого, что сравниваю нас с мультиками!.. С примитивными, детскими, давно осточертевшими мне мультиками. Будь я прежней глупой тринадцатилетней девчонкой, не спорю, все эти мультяшки мне бы понравились. Но моя натура давно очерствела. Сейчас я курю сигареты, сижу одна в своей квартире. Смотрю давно надоевший и нудно бубнящий телевизор. На моих руках следы от недавних убийств…как поэтично.
Моя история грустна и банальна. Так кажется и на первый взгляд, и на второй, и на третий…сумасшедшая девчонка, которая поубивала лучших подруг…странно, почему потом она не покончила самоубийством. Но каждому человеку кажется, что его жизнь как-то отличается от всех – пусть и немного, но отличается. Я – не исключение. И знаете, все началось с того момента, как бабушка Ян Лин вручила мне Сердце Кондракара. «Храни его» - сказала она, - «Когда-нибудь ты поймешь, какую силу ты получила».
И я действительно поняла…Только со временем. Наша первая миссия достойна была стать сюжетом какого-нибудь комикса, не больше. Зато следующие задания…Становились все труднее и опаснее. Наша жизнь Стражниц из игры стала превращаться в настоящую работу. Да, мы до сих пор спасали миры, и…решали всяческие проблемы, но я стала замечать, что в глазах моих подруг появляется все больше печали. Руки опускаются, не хочется ничего делать. Мне тоже было знакомо это чувство. Когда наша миссия заканчивалась, внутри была какая-то пустота, и, когда мы возвращались в Хитерфилд, привычная жизнь казалась нам нереальной, размытой. Потом, конечно, мы опять привыкали к дому, к семье. Грусть уходила, но…оставались воспоминания…и опыт.

Ты помнишь Вилл, сколько людей вы убили в Меридиане? А все ради Элион…ради этого пустого…и мерзкого слова: престол.

А ты помнишь, как вы осквернили жизнь невинным существам, разбуженным от чужой руки? А сама Нерисса?.. Сошла с ума…Но нет, в этом виноват Оракул…

А помнишь Ари? Того замученного жизнью отчаявшегося мужчину, который только пытался, что защитить и вылечить своего сына? Оракул и этого не понял…А вы, поведшись у него на поводу, тоже не захотели понять…

Вспомни Фобоса…И Седрика…Конечно, они порядочные негодяи, но люди…Просто захотевшие больше люди, которым было нечего терять.

Все время вы, Стражницы, пытались убежать от того, что творите…Оправдать себя бесконечными победами в битвах и торжеством над противником. Упивались его унижением… злобой в глазах…этой жуткой ненавистью, которая все разгорается и разгорается, и никак не может остановиться…если не залить жестокий огонь мягкой водой.

Я думаю об этом…постоянно. Но бежать мне некуда, внутри мою душу разрывает в клочки совесть. Плата за содеянное, все плохое, переделанное в жизни… Даже разбитое в детстве нарочно мамино зеркальце…И это тоже…

За свою роль Стражницы я могу найти оправдание: я была маленькой. Ничего не понимала. Странно, но я считаю, что сейчас уже все знаю. Нет. Опыт набирается с возрастом, сколько ты живешь – столько знаний и получишь. Нет предела тому, что ты можешь узнать. Так все люди. Живут и узнают новое, каждый день…минуту…секунду…

Я – опять же, не исключение. Я много чего узнала, благодаря Оракулу. Я не хочу его вообще никуда припутывать – это его природа, в него так заложено, и он всецело думает, что делает людям добро. Но, все равно, если бы не он, не было бы тех знаний, которые я получила… И, кстати, бесконечной грусти. Она преследует меня с тех пор, как умерли мои подруги. От моей руки…

Убийца, когда его допрашивают в участке о совершенном убийстве, говорит: «Я не помню». Но я знаю, он бы запомнил…Каждый миллиметр стали своего ножа, вонзающегося в мягкое тело…Я – убийца, и я тоже запомнила. Это невозможно забыть, и мне кажется, обычный, нормальный, не запуганный жизнью человек, не способен на убийство. Он просто живет. Но большинство людей запутываются. Они настолько примитивны, что не могут понять, что с ними происходит. Хотя в своих мыслях и рассуждают философски, как, например, сейчас, я.

Ты помнишь, Вилл, как умерла от твоей руки Ирма? Помнишь. Дергаясь, пытаясь вырваться из твоей мертвой хватки…Потом она затихла. Упала на пол ванной, задушенная. А ты…что ты чувствовала? Ничего? Не врешь. Ты была равнодушна к тому, что губишь очередную жизнь. Для тебя жизнь – игра, люди – игрушки. Ты любишь играть ими. Игрушка – это, как наркотик…Поиграл – захочется еще. Ну что ж, Вилл, на сей раз ты наигралась. Но следующая игра будет очень скоро. Пусть только твоя очерствевшая душа дождется.

Помнишь Хай Лин? Эту маленькую легкую и почти всегда веселую китаянку? Ты загубила и эту жизнь, не подумав. А она ей радовалась. И радовалась, наверное, своему последнему полету, когда ты столкнула ее с крыши. Ты правильно думаешь, что радоваться было некогда – все заполнил ее жуткий крик. Ты так же равнодушна; но ты лидер. Она была всего лишь твоей подчиненной, игрушкой. Ты захотела поиграть еще раз, Вилл…и вот твоя игрушка сломалась.

А Тарани. Она – твоя первая лучшая подруга. Почти такая же застенчивая, такая же робкая, вот почему вы с ней сдружились…Доживи она до сего момента, она, наверное, тоже бы захотела убивать… Запуталась бы, осознала свои грехи. Как ты. Но, к сожалению, ты убила невинную, только зарождающуюся жизнь. Прости, но это правда…За что извиняться. Ты никогда не хотела думать, что это не так. Всегда ведь хочется поиграть, поласкать ножом связанные и дрожащие руки твоей жертвы… Как ты стала такой, Вилл?..

Корнелия. Есть ощущение, что ты не смогла бы ее убить. Гордая, смелая и в глубине души ранимая натура. Всегда может постоять за себя. К ней тебе пришлось применить другой способ. Твою силу. Магию. Кондракар, растерянный твоими словами на Совете, ничего не стал решать. Наверное, думают, убьет всех Стражниц, и сама покончит с собой. Бояться. Трусы. Запуганные, презренные трусы. Они даже не смогли отобрать у тебя силу. Это хорошо. Всегда нужно стоять за себя.

А теперь…ты осталась одна. Ни подруг, ни друзей, никого из знакомых у тебя не осталось. Постой. Ты забыла?.. У тебя еще есть Мэтт. Вопреки всему, он оказался прекрасным парнем. Без всякого преувеличения. И он не похож на принца из тупой детской сказки. Обычный парень, который просто тебе подошел. И вы друг друга любите.

О твоих убийствах писали в газетах. Но тебя это не волнует. Ты профи. Ты никогда не оставляешь никаких следов. Убегаешь, пока кто-нибудь не пришел и не заметил мертвое, искалеченное твоими руками, тело. Ты привыкла убегать…и всю жизнь убегала, отыгрываясь на невинных жизнях. С детства.

У тебя внутри совесть. Она отчаянно кричит. Но ты знаешь, что вскоре она опять замолкнет, и ты больше не будешь ее слышать. Тебя снедает грусть…одиночество. Когда-то ты говорила, что не боишься его. Всегда готова его встретить. Но ты ошибалась в себе, была неправа. Одиночество постоянно угнетает тебя, напоминает о совершенных тобою убийствах. С Мэттом тебе лучше не станет – он же все-таки парень, а все мужчины – дети. Ты не сможешь ему объяснить всего… Ведь он до сих пор не знает, что у тебя есть магия. Ты считаешь его примитивным и глупым, хотя и любишь его. Ты человек, ты тоже что-то испытываешь. Странно, но ты не захотела, чтобы Мэтт жил с тобой в одной квартире. С тобой там живет одиночество, все время напоминая о тех, с которыми ты могла бы объясниться. Но они, благодаря тебе, умерли. И, как уже было сказано, с тобой только одиночество. Ты хочешь кому-нибудь сказать, а – нельзя. Исписанные страницы дневника не помогают. Это – вещь. Она тебя не поймет. Ты можешь писать там, все, что угодно, но живых людей, которым ты могла бы довериться, уже не осталось.

Тебе надоела такая жизнь…Жизнь на пару с совестью и одиночеством. Разумеется, ты хочешь убежать. Но бежать некуда. Стенки квартиры с каждым днем все больше сужаются вокруг тебя. Это чувство – угнетение…У стен, конечно, есть уши. Ты ищешь выход. Долгожданный побег. И единственный, который ты видишь – самоубийство…

Кстати, в Совете только этого и ждут. Решайся, Вилл…

Возможно. Я умру от своих рук. Но у меня в этой жизни еще есть этот недопырок Мэтт. Может, сначала разделаться с ним?..

«Так и сделаю» - думаю я. Кое-как встаю с дивана, бросаю на него пульт от телевизора, натягиваю севшие от стирки брюки… надеваю ботинки. Даже не смотрю на себя, мне все равно… да и сама знаю, что одета не модно.
Выхожу за дверь, к ключам даже не притрагиваюсь. Пусть продают квартиру. Не вернусь.
В кармане нож. На нем давнишние пятна крови. Крови моей бывшей лучшей подруги, Тарани…Помню, как она кричала, когда я отрезала от нее частичку за частичкой…С недавних пор я полюбила садизм. Мне не страшно говорить о нем. Я ничего не боюсь. В том числе и надоевшего, как телевизор, одиночества. Я трогаю этот кусок холодного металла. Все. Палец порезан. Надо же, клинок еще острый. Достаю руку из кармана, облизываю порезанный грязный палец, на котором, наверное, полно микробов. Да мне все равно. Микробы после смерти организма бессильны.
Немного пошатываясь, спускаюсь по лестнице. Подъезд грязен и запущен. На стенах – хулиганские письмена граффити. В какой-то мере мне нравятся эти письмена – так подростки хотят выразить свои чувства. Почему хулиганят?.. Им не хочется быть серой массой, хочется выделиться и чтоб хоть кто-нибудь их все-таки понял…У детей своя логика. Они ведь считают себя умнее взрослых. В какой-то мере они правы. Взрослые люди – это осточертевшая мне серая масса. «Добренькая» серая масса, занятая своими проблемами…А убийца – это романтик. Откуда посмотреть. Одни говорят, что убивать – это неправильно, и кучу разных взывающих к добру эпитетов. А другие говорят, что убивать – это романтика. Хотя убийца и жесток, и поступает он неверно, но все равно его душа ранима…больше всех. Ее истерзали во сне скрюченные пальцы жертв в желании отомстить. Это очень сложно – понять убийцу и понять доброго человека. Обоих понять и вывести простую, закономерную систему. Но так не получиться…лучше просто об этом не думать.
Выхожу на улицу. Вокруг шумно, ходят люди, ездя машины…Все куда-то спешат, у них проблемы. У меня же нет ни одной. Вот поэтому я и не тороплюсь. Спокойно иду себе по тротуару к дому Мэтта. Его дом недалеко от моего, и поэтому я с успехом могу к нему приходить. Сейчас очередной раз, когда я к нему иду…последний.
Ключ от двери у меня есть. Открываю ее, она оказывается тяжелой, но я с ней справилась. Подъезд такой же темный и грязный, как у меня, но все равно, более ухоженный. Поднимаюсь по лестнице, звоню к нему в квартиру.
Бдительный Мэтт сначала посмотрел в глазок, а потом уже, улыбаясь, открыл мне дверь. Я давно его не навещала… А вот теперь заявилась, и он, конечно, рад.
- Привет, Вилл, - нежно сказал Мэтт и сильно обнял меня. Мое лицо оставалось равнодушным, я на объятия не ответила, - я скучал.
- Знаю, - мрачно отрезала я, - пойдем в квартиру.
- Что-то случилось? – обеспокоенно спросил он. Вот черт, как же он меня своими заботами достал… Ладно, скоро это все прекратиться…
- Ничего, - хмыкнула я, - идем, идем.
После того, как Мэтт вошел, я захлопнула дверь и закрыла на ключ. Любовник взглянул на меня сначала вопросительно, а потом его взгляд сменился нежно-гламурным.
- Ну? – спросил он, прямо как ловелас, - чем займемся?
- Ты знаешь, - с фальшивой улыбкой подыграла я, - итак?..
Без лишних слов Мэтт одним махом оказался возле меня и сорвал куртку. В последний момент я успела вытащить нож и спрятать его в кармане джинсов. В нем как раз кстати была дырка, и карман за ее счет удлинился.
Мэтт, пока я отвлекалась в мыслях на всякие там карманы, страстно обнял меня и поцеловал, одновременно прижимая к стенке. Меня, конечно, все это не трогало, и потому, наверное, я не заметила, как последующие полчаса мы занимались откровенным сексом. Затем, подумав, что надо кончать, я нащупала свободной рукой джинсы, которые валялись на кровати, и так, чтобы Мэтт не заметил, вытащила оттуда нож.
Банально, но я всегда думала, как буду его убивать. Я знала, что все равно это когда-нибудь сделаю. Как я уже говорила, все убийцы ведь романтики. Атмосфера, стоявшая на сей момент в квартире, наваливалась на меня всем грузом, и я почти что не таяла в предвкушении сладостного убийства.
Наконец Мэтт отпустил меня, и я с шумным выдохом повалилась на мягкую постель. Нащупав нож под рукой, я приготовилась к решающему моменту.
- Хорошая сегодня была погода, - завязала разговор я. Фразочка, конечно, ни к селу, ни к городу, но другого начала я просто не знала.
- Точно, - подметил Мэтт, лежа рядом со мной. Я, поднявшись и опершись на локоть, посмотрела на него, опять же фальшиво улыбаясь.
Противно это было говорить, но…
- Мне хорошо с тобой, - сказала я.
- И мне тоже, Вилл…всегда было - ответил Мэтт и нежно поцеловал меня. Я в ответ обняла его, сделав так, чтобы он не почувствовал холодной стали в моей руке.
Наши губы разошлись. Я снова посмотрела ему в лицо и улыбнулась. Как странно было видеть, что его карамельно-карие глаза светились счастьем…

Как же очерствела твоя душа, Вилл…Ты больше не принимаешь людского счастья. В детстве ты была счастливой. Потом ты потеряла свое счастье. Почему? Ты не жалеешь?.. Вижу, что жалеешь. Не хочешь в этом признаться. Не хочешь быть слабой…Поверь, чувства – это не слабость. Ведь ты, даже будучи убийцей, испытывала их. Одиночество…отчаяние. На смену счастью пришли горькие чувства. Ты хотела этого? Не хотела. Не можешь сказать, зачем убивала. Ты всегда могла убежать… Ты просто не хочешь об этом думать. Ты так живешь.

- Мэтт… - прошептала я, - прости…
- Что? – спросил он, но не успел даже что-то понять…
И все. Его больше нет. Было так просто. Мой клинок пронзил ему сердце. Он с хрипом упал на кровать. Когда-то розовые простыни стали кроваво-красными. Как и мои руки. Тоже заляпанные этой противной темно-красной жидкостью.
Из его рта текла кровь. Я молча смотрела на него. Извини, Мэтт, так бывает. Когда люди теряются. Прости.

Я, сбросив с себя простыни, взяла джинсы с кофтой и оделась. Нож я решила оставить – все равно он мне больше не понадобиться. Надев куртку, я тихо открыла дверь и вышла из квартиры. Закрывать ее я не стала. Бедный дедушка Ольсен…Я не знаю, что будет с ним, когда он увидит своего внука жестоко убитым. Может, он и не догадается, что это была Вилл…я… Но, когда снимут отпечатки пальцев с ножа, все станет ясно. Возможно, у него будет инфаркт…с летальным исходом. Получается, я убила еще одного человека…Старую жизнь…но все-таки жизнь.
Я вышла на улицу. Окровавленные руки спрятала в карманах. Все. Вот и моя жизнь кончена. Осталось только…еще одно убийство.

Ты же мастер по убийствам, Вилл…выбери одно для себя.

Не хотелось умирать банально. Сбросится с крыши, или в ванной перерезать себе вены. Фигня. Но есть еще один способ умереть. Я его знала. Сердце Кондракара.

Я все-таки решила подняться на крышу. Мне всегда нравилось смотреть на город оттуда. Сейчас, как обычно, раскинулся потрясающий вид. Жаль, мои жертвы больше его не увидят.

Вот и все. Прощайся с этим миром, Вилл. Дальше тебя ждет ад. Хотя…я не верю в ад. Я верю только в Кондракар…а это и не рай, и не ад…Что-то хуже. Лицемерное, мерзкое…там, наверное, сейчас наблюдают за мной. Ждут, когда же Сердце окажется свободным. Эге…не дождетесь.

Что я сделала?.. Вызвала Сердце Кондракара. Для меня оно сейчас было не больше, чем просто стекляшка. Любая стекляшка может разбиться. Она уже пошла трещинами из-за моих душевных ран. Оставалось немного…до конца. Вокруг меня было только зло, и – никакой дружбы. Не надо было ничего думать. Я с размаху кинула Сердце в ближайшую дверь, ведущую сюда, на крышу. Даже ничего не чувствовала. Я видела эти осколки…осколки розового стекла. Некогда розовый был моей сущностью любимым цветом… А теперь есть даже не чернота…Только серость. Мерзкая, презренная серость.

Никакого шока. Никаких чувств. Я ведь ко всему равнодушна…Я даже не чувствовала своего падения на холодную крышу. Последнее, что я видела, это был город, половина которого скрывалась за краем крыши и ясное-ясное небо над ним. А потом – все.

Совет не будет доволен… Сердце Кондракара разбито. Они не смогут собрать его снова, и никто из невинных девочек больше не повторит мою историю.

Так бывает, когда люди теряются. Просто бывает. И с этим уже ничего не сделаешь.

Так будет всегда. И тот, кто попался на удочку жизни, будет всегда убегать куда-то…

Но настанет момент, когда бежать уже некуда…